Абхазия – Де-факто
- Нераспознанные состояния
- Провозглашение независимости
12 октября 1999 г. - Капитал
Сухуми - Население человек
240.705 - Район
8660 км²
Абхазия расположена на восточном побережье Черного моря, между Россией на севере и Грузией на юге. В 1990 году, незадолго до распада СССР, Абхазия провозгласила свой суверенитет. Это не было принято ни соседним государством Грузией, ни правительством в Москве, что привело к вооруженному конфликту в 1992 году, который длился 14 месяцев. Грузинские войска были вынуждены покинуть Абхазию, и в 1994 году была принята новая конституция. Он был принят на всенародном референдуме в 1999 г.
, после чего Абхазия вновь провозгласила свой государственный суверенитет. Однако только после того, как абхазские силы сражались против грузинских войск во время российско-грузинской войны в 2008 году, Абхазия была официально признана Россией. Его также признали в качестве независимого государства Венесуэла, Никарагуа, Сирия, Науру, Южная Осетия, Приднестровье и Нагорный Карабах. Парламент Грузии по-прежнему считает Абхазию автономной республикой в пределах своей территории.
Обзор фильма
Что делает место вашей страной? Что делает дом? В «Маленький человек, время и трубадур » режиссер Инеке Смитс ищет ответы в Абхазии.
Йост Сметс
В фокусе
23 июля абхазы отметили День Государственного флага. В этот день в 1992 году Абхазия провозгласила себя независимой.
Рамеш Ганохарити
Анализ
Сегодня, 14 августа 2022 года, исполняется 30 лет с начала войны между грузинами и абхазами в многолетнем споре о принадлежности небольшой территории, известной автохтонным абхазам как Апсны , а грузинам как апксазети .
Этот проект призван объединить разные точки зрения на Абхазию.
Абхазия.co.uk | 14 авг 2022
news
Художница Тамуна Январашвили использует диорамы как форму мирного протеста против российской оккупации регионов Грузии и ее жестокости при вторжении в Украину в феврале.
повестка дня.ge | 19 апр 2022
Культура
Спустя почти три десятилетия после боев, в результате которых Приднестровье, Южная Осетия и Абхазия стали непризнанными государствами, как геополитическая неопределенность повлияла на жизнь творческой экосистемы региона?
Журнал Калверта | 22 дек 2021
Ссылка
Рассказ «Абхазия» — это портрет страны. Он исследует повседневную жизнь людей, пытающихся существовать в этой неопределенности, в системе, не имеющей будущего и не стремящейся к нему. Фотографии Ксении Кулешовой.
Фотомузей Человечества
Ссылка
Французский фотограф Орельен Виллет побывал в Абхазии, которая по международным соглашениям входит в состав Грузии, но де-факто находится под протекторатом России, и наблюдал, как там растения побеждают рукотворные пейзажи.
Птица в полете | 1 марта 2018 г.
Ссылка
В очередной раз Абхазия подтвердила свою репутацию трудноуправляемого государства. Начало Нового года ознаменовалось всплеском общественного протеста в Сухуми, за которым последовал штурм 10 января Офиса Президента. Какой может быть выход из нынешнего кризиса? Анализ Дитера Бодена.
Абхазский мир | 24 янв 2020
Ссылка
Абхазия, когда-то излюбленное место отдыха сталинской элиты, а теперь, несмотря на свою номинальную независимость от Грузии, новейшая колония России.
Новости | 18 авг 2010
Ссылка
Национальный банк Абхазии выпустил в обращение новую банкноту номиналом 500 апсаров. Здесь все подробности.
Национальный банк Абхазии
Тридцатилетняя война. Как грузино-абхазская война изменила историю, а история изменила войну
Интервью Арды Инал-ипа и Пааты Закареишвили
Эхо Кавказа — «Мы продолжаем проект «Тридцатилетняя война», посвященный годовщине постсоветские конфликты.
14 августа 1992 года началась грузино-абхазская война.Вопросы к тому, что за тридцать лет переосмыслилось, что до сих пор остается неразрешимым и что может стать отправной точкой для улучшения – темы, которые мы обсуждаем с гости 9.0027 Некруглый стол – политологи Арда Инал-ипа и Паата Закареишвили». понять как сейчас воспринимается эта история.есть какое-то новое осмысление,новое понимание того,что произошло,или это уже такое застывшее отношение,сродни тому,как воспринимали 9 -го мая в советское время?
Арда Инал-ипа: Оба. Уже есть устоявшиеся обряды, связанные с войной – все это пронизывает всю нашу жизнь, наше общество – какие-то памятные даты, которые очень важны для каждого абхаза. Но есть и новое понимание и критическое отношение к прошедшим годам. Все-таки жизнь не стоит на месте, и мне кажется, что многие иллюзии развеялись, многие выводы сделаны. Но все же главное то, что если народ сплочен и стремится к самосохранению, к развитию, то победить его очень трудно.
Если в 1992 мало кто верил (я имею в виду внешних наблюдателей) в победу абхазов в противостоянии с более сильной и многочисленной Грузией, то в 1993 году стало ясно, что, если народ действительно сжался в кулак, то он сможет чтобы завоевать свою свободу. И цена этой свободы так же высока, и она так же ценится, как величайшее достижение. Другое дело, что было много моментов, связанных с мирной жизнью; было много разочарований.
– Батоно Паата, хочу задать вам тот же вопрос: прошло 30 лет, можно сказать, что выросло два поколения, а беженцы, наоборот, стареют… Есть ли новое понимание эта дата в Грузии?
Паата Закареишвили: Да, на самом деле, это очень странное ощущение в Грузии. В абхазском обществе они считают себя победителями и соответственно на основе этой победы строят то, что для них очень важно. А в Грузии считают, что мы проиграли, и мы ищем причины, почему это произошло, и виним во всем Россию. А потом к этому прибавился 2008 год – тоже очень тяжелое поражение, несомненно, от рук России.
Поэтому все как-то перемешалось – все эти события на территории Грузии, которые происходили и оставляли ощущение, что это Россия воюет с нами. До 2008 года еще можно было как-то разделить грузино-российские и грузино-абхазские отношения, и многие пытались это сделать. Я лично очень старался доказать, что мы должны найти общий язык с абхазским обществом и что должно быть отделение друг от друга имперских интересов России и интересов абхазов, которые они хотят защищать. А сейчас эта ситуация ухудшилась, теперь людей, стоящих на таких позициях, как те, к которым я примыкаю, становится все меньше, и тем более ярко, особенно на фоне Украины.
– Если попытаться расставить приоритеты в отношении к этому, что будет главным – возвращение беженцев, жертвы, территориальные потери, национальная гордость? Теперь, если бы можно было разделить все это по степени важности, как бы выглядела ваша иерархия?
Национальная гордость существует, но о ней редко говорят. В основном озвучиваются две позиции: восстановление территориальной целостности – ее у нас оторвала Россия – и вторая, тоже очень жесткая тема, – это возвращение беженцев.
Это две темы, которые постоянно обсуждаются в Грузии, и это две темы, которые никак не приемлемы для абхазского общества. Это мешает диалогу – мы не можем как-то дистанцироваться от этих тем и сказать, что есть масса других тем (помимо восстановления территориальной целостности и возвращения беженцев) и что к этим вопросам можно вернуться позже в новом контексте. Есть люди, которые следят за тем, чтобы их сакральные темы ни при каких обстоятельствах не были сняты с пьедестала. Это почти незыблемые темы.
Арда Инал-ипа: Этот послевоенный период можно условно разделить на три этапа. Первый был до 2008 года, когда Россия признала независимость Абхазии. До этого Россия фактически не признавала Абхазию, и вы знаете, что были годы во время чеченской войны, в частности, когда мы находились под жесточайшими санкциями – не только со стороны международного сообщества, но и со стороны России, и страны СНГ – когда российско-абхазскую границу могли пересекать только женщины, старики и дети; люди даже погибли там в давке.
Это были страшные годы.
Те люди, которые говорят, что грузино-абхазского конфликта не было и нет, просто стирают эти годы. Абхазия оказалась совсем одна, под санкциями за войну, развязанную на территории Абхазии. Понятно, что были последствия этой войны в виде многочисленных беженцев вместе с их проблемами, но тем не менее… Россия помогала гуманитарной помощью, и были международные организации, которые тоже помогали в вопросе выживания, но не было абсолютно нет такой помощи в становлении государства. Но, к сожалению, Паата абсолютно прав в том, что, особенно после 2008 года, альтернативной версии почти нет. Абхазии очень сложно с этим бороться, но, к сожалению, это продиктовано многими политическими действиями в отношении Абхазии, вернее, их отсутствием.
Второй этап – после 2008 г. до 2014 г., когда начался открытый конфликт между Россией и Украиной, а затем – третий период, по сегодняшний день.
Арда Инал-Ипа, активист гражданского общества, работает в Центре гуманитарных программ, Сухум.
+ Арда Инал-Ипа: Неудивительно, что сегодня люди вспоминают события 1921 года
+ Арда Инал-Ипа: «Может быть, мы сможем извлечь уроки из тяжелого опыта последних дней, даст Бог»
+ Не называйте нас «оккупированными», Арда Инал-Ипа
– Арда, мне кажется, что «сослагательное наклонение» [ск. настроение, используемое для выражения гипотезы. предположение или предположение] является одним из самых интересных в истории. Если все-таки рассматривать круг всех возможных событий – ведь в Абхазии уже давно предполагалась возможность какого-то общего государства, и, если бы это произошло, то как все это могло бы выглядеть сейчас? Или крах все равно был неизбежен?
Арда Инал-ипа: Буквально накануне вторжения войск Госсовета [sc. в Грузии] был опубликован проект федеративного устройства государства, согласно которому Абхазия и Грузия были бы равноправными субъектами в унитарном государстве.
Автором этого проекта был Тарас Миронович Шамба, и нашлись люди, готовые его серьезно обсудить, и это действительно была тема, которая могла бы стать темой для долгих, серьезных переговоров. Но, к сожалению, война стерла эти планы, и я думаю, что после войны даже специалисты, считающие федерализм решением многих конфликтов, как, например, Бруно Коппитерс, были вынуждены признать, что после кровавых событий это средство уже не будет работать. На самом деле мне кажется, что шансов не было и нет до сих пор. Эти травмы войны очень глубоки.
Паата Закареишвили — бывший госминистр по вопросам примирения и гражданского равноправия с 2012 по 2016 год. можно было избежать?
Паата Закареишвили: Иногда ускользает понимание того, что были допущены какие-то ошибки. Буквально недавно было интервью с одним из тогдашних чиновников Сандро Кавсадзе, который был в то время правой рукой (Эдуарда) Шеварднадзе, и он сейчас признает, что были допущены очень грубые ошибки.
Но уже довольно поздно. В любом случае, экспертное сообщество однозначно понимает, что, конечно, были допущены огромные ошибки, прежде всего решение о вводе войск вооруженных сил на территорию Абхазии не должно было быть допущено ни при каких обстоятельствах. Но когда эта позиция, скажем, становится заголовком в политике, когда эти тексты попадают в руки политиков, все это исчезает. В риторике политиков мы – абхазы и грузины – братья и сестры; в таком контексте премьер-министр и другие официальные лица выступали в последние дни. В самом крайнем случае – произносятся какие-то тосты. А есть и другая крайность – там никто не спрашивает мнения абхазов ни о чем, потому что Россия там просто все делает, и, естественно, никто не хочет в этом разбираться.
Правда в том, что это была довольно сложная ситуация. Было внутреннее противостояние, шла гражданская война между сторонниками Шеварднадзе и бывшим президентом (Звиадом) Гамсахурдиа. Эти события позже были перенесены в Абхазию, и грузинские власти, Шеварднадзе, воспользовались моментом: он подумал: «Давайте хотя бы сейчас решим абхазский вопрос», потому что со Звиадом Гамсахурдиа решить вопросы было невозможно.
Кстати, после окончания боевых действий это противостояние Шеварднадзе и Гамсахурдиа продолжилось в Западной Грузии, и только к моменту вступления Грузии в СНГ закончилось это гражданское противостояние в самой Грузии.
Также в России было противостояние. Нельзя забывать, что был конституционный кризис. 30 сентября вооруженные силы Грузии покинули территорию Абхазии, а всего через пять дней был разбомблен Белый дом – российский парламент. Две России, две Грузии — это нашло отражение и в Абхазии, и на всем Кавказе. Это был очень сложный запутанный мяч. И разобраться в этом было исключительно трудно, так что часто приходилось работать вслепую.
Что касается абхазской стороны, то у них была очень четкая и недвусмысленная политика – защищаться и играть на четыре стороны – с двумя сторонами России и с двумя сторонами Грузии. Абхазы были более монолитны, и они четко знали, чего хотят.
Наши политики этого не понимают и не хотят понимать. У России есть своя роль, страшная и безнравственная, но я считаю, что мы должны заниматься своими проблемами.
Нам, к сожалению, не удалось решить это через диалог, через взаимопонимание с абхазской стороной – то, чего они боялись, свои страхи, те риски, которые они видят. Добиться этого нам не удалось, хотя попытки были и до войны.
Арда говорил об одном документе. Были и другие возможности – возможность проведения каких-то переговоров в Верховном Совете Абхазии, были какие-то возможности с разными парламентскими фракциями, но, к сожалению, те ресурсы, те силы, которые рвались к войне, оказались сильнее в конец, чем ресурсы тех людей, которые не хотели допустить войны.
+ Абхазия [14 августа] 1992-2022
+ Беслан Кобахия: «Эту войну должны положить конец те, кто ее начал»
+ В защиту Родины: интеллектуалы и грузино-абхазский конфликт, Бруно Коппитерс
— Арда, в Абхазии, есть ли такой исторический разрыв между тем, что было и что могло бы быть, чтобы войны можно было избежать?
Арда Инал-ипа: Вероятно, таких лиц было не большинство, но все же были и те, кто действительно рассчитывал на возвращение представителей диаспоры, так как, как известно, большая часть абхазского народа проживает за пределами Абхазии – те, кто не утратил этнического самосознания, несмотря на то, что эти связи были прерваны на долгие годы в Советском Союзе, но моментально восстановились, когда появилась возможность путешествий и контактов.
Поэтому была такая надежда, что открытая Абхазия сможет увеличить свое население, решить проблему с языком – т.е. были надежды, что это можно сделать мирным путем.
— Сейчас не принято вспоминать, что это в принципе было возможно?
Арда Инал-ипа: Слава Богу, в Абхазии, несмотря на все проблемы, сохранилась демократия и свобода слова, и во время некоторых дискуссий, круглых столов люди открыто говорят о том, что могло бы быть. Но, к сожалению, реальность задает тон всем дискурсам и нарративам в Абхазии.
— Самый важный нарратив, который мы упомянули, — русский нарратив. Как менялся этот нарратив, как менялось восприятие роли России в самой Абхазии за 30 лет?
Арда Инал-ипа: Во-первых, очень часто Москва была центром принятия решений, к которым абхазы всегда относились с надеждой. И, на самом деле, в Москве решались очень важные вопросы, когда, например, абхазы возмущались каким-то давлением из Тбилиси, это происходило с некоторым успехом, но тогда тем не менее был какой-то центр в советской Союз.
Естественно, такая инерция в такого рода отношении, таких надеждах все еще остается сильной.
С другой стороны, мир стал очень сложным, и наше общество видит, что у России есть свои интересы и вполне законное право отстаивать свои интересы, даже когда они не совпадают с интересами Абхазии, хотя мы и стратегические партнеры . Ну, был период, когда Абхазия была в блокаде…
Отношение немного меняется, потому что наши власти выбрали неправильную стратегию в отношениях с Россией, когда им казалось, что чем больше они могут просить или соглашайтесь на какую-то финансовую помощь, тем лучше, и это такая победа для них. Фактически это привело к зависимости, к пассивности, к нерациональному использованию наших ресурсов, к слабой экономической политике.
+ Станислав Лакоба: "Если бы Ельцин был против, война в Абхазии не началась бы"
+ 14 августа 1997 г., Владислав Ардзинба - в Тбилиси. Как это произошло?
+ Грузино-абхазский мирный процесс: База данных соглашений
Естественно, это изменило и отношение России к Абхазии.
То есть Россия увидела, что Абхазия готова быть таким сателлитом, без какой-либо собственной политической субъектности. И абхазскому обществу не понравилось, как менялось отношение России, и это породило новые процессы. Так что это действительно очень сложный процесс, и вы, наверное, наблюдаете, как абхазское общество, экономически зависимое от России, до сих пор позволяет себе столь рискованные шаги для защиты своего суверенитета.
Объективный наблюдатель, конечно, должен был бы оценить, что жизнь в Абхазии далека от жизни такого марионеточного общества. Сейчас, когда со стороны нашего правительства есть надежды на то, что олигархи, в том числе и российские, смогут изменить экономику нашей страны к лучшему, это вызывает огромный протест в обществе.
– Паата, я помню время, еще до (Михаила) Саакашвили, когда Абхазия, как и Южная Осетия, была где-то в конце первой десятки, даже в начале второй [десятки], в списке проблем для грузинского обывателя, так как были вещи гораздо важнее.
На ваш взгляд, так ли уж важен для Грузии этот российский нарратив, или же, как следует из выступлений политиков, 14 -й августа стал, в общем-то, именно таким набором тостов, как вы сказали?
Паата Закареишвили: Про второй десяток не помню, но места 7-8, да, занимали эти темы в социологических исследованиях. Но как только что-то происходит – напряженная обстановка, предвоенный контекст – дремлющая ситуация тут же становится горячей и сразу начинает занимать места 1-2. Потом как-то проходят месяцы, и он отступает, так как на первое место выходят безработица, различные геополитические вызовы или другие. Но события на Украине как раз смогли снова поднять эту тему. Хотя никто не помнит грузино-осетинскую ситуацию 19-го90-е, все помнят только 2008-й. С Абхазией, слава богу, с 90-х серьезных столкновений не было, поэтому всегда отмечаем 90-е, и как-то произошло сращивание с августом — события 1992-го в Абхазии и 2008-го на Юге Осетия. Соответственно, Абхазия всегда остается в 90-х, а Южная Осетия – в современном периоде.
На этом фоне, безусловно, тема России становится все более постоянной, прочно закрепляясь в повестке дня оппозиции. Более того, очевидно, и на мой взгляд тоже, что грузинские власти сегодня почти ничего не делают для того, чтобы начать двигаться мирным путем и напомнить мировому сообществу и включить грузинскую тему в повестку дня сегодняшних мировых событий, а не только в контексте Украины. Происходит многое, и сюда можно было бы включить и грузинскую тему, но посредством полного молчания со стороны грузинских властей мы тем самым передаем Абхазию и Южную Осетию России. Вот как сейчас формируется повествование. Обычно это оппозиционные партии, но даже у значительной части гражданского общества, не занимающегося конфликтами, есть ощущение, что все это как раз – Россия.
– Но есть какой-то сегмент грузинского общества – гражданское общество, экспертное сообщество – в котором есть какая-то программа конструктивного урегулирования, вытекающая не из этой идеи, а из того, что в какой-то мере, так или иначе другое, Абхазии удалось, и теперь формула заселения не совсем та, что могла быть 30 лет назад?
Паата Закареишвили: Да, думаю, я тоже из этой группы.
Эта группа немногочисленна, но очень компетентна и квалифицирована. По крайней мере, когда стоит вопрос обсуждения неурегулированных конфликтов, к этой группе обращаются и телевидение, и СМИ, и представители оппозиции, и даже власти. В нем говорится, что необходимо обязательно общаться с абхазской стороной, учитывать ее интересы, учитывать ту реальность, которая создается в мире и в регионе – все вместе, в контексте Карабаха и Украины, все это надо учитывать.
Эдуард Шеварднадзе и Владислав Ардзинба в Тбилиси. 14 августа 1997 г.
– Какие итоговые пункты может предложить эта группа?
Паата Закареишвили: Что мы обязательно должны учитывать интересы абхазской стороны – ну, я имею в виду и осетинскую сторону. Но абхазская сторона более громко заявляет о своей позиции, в отличие, к сожалению, от Южной Осетии. Абхазская сторона постоянно требует согласования какого-то документа о невозобновлении боевых действий. Я только за.
Необходимо обсудить те темы, которые их касаются. Есть и другие темы, которые предлагает абхазская сторона: транспортные вопросы, торговые вопросы – вопросов очень много. Кстати, перед карабахской войной в Абхазии велась серьезная дискуссия о диалоге с грузинской стороной. К сожалению, после этого он прекратился, и в том числе по нашей вине.
Теперь есть новый контекст для Украины, а также некоторые вызовы, контекст Черного моря. В Абхазии не всегда самые удачные возможности для решения вопросов – я имею в виду и отношение к России, и отношения с Грузией. Поэтому Грузия должна быть инициатором по многим вопросам. Не хватает окончательного политического решения – политической воли. Сейчас у грузинских властей другие вызовы, они борются за выживание, за сохранение власти, и ни для общества, ни для властей разрешение конфликтов сейчас не является самой важной темой.
— Есть ли у вас стратегическое представление о том, какие могут быть отношения между Абхазией и Грузией?
Паата Закареишвили: Наконец, грузинские власти в последнее время начали вырабатывать какой-то новый стратегический взгляд, потому что последний был в 2010 году, но украинские события положили всему этому конец; сейчас все ждут, что будет на Украине.
Но, во всяком случае, письменного документа нет, а есть четкое понимание в гражданском обществе: мы не можем решить абхазский или югоосетинский вопрос без общения с абхазским или югоосетинским правительством. Мы им многое предлагаем, даже не спрашивая у абхазов – экономику, пятую или десятую, – но абхазы не принимают, потому что с ними все это не согласовано. Основная проблема не в том, что нет стратегии, а в том, что мы не обсуждаем, какой может быть эта стратегия. Я категорически против того, чтобы Тбилиси вынашивал и предлагал такую стратегию. Это должно быть взаимным и согласованным обеими сторонами.
Арда, я понимаю, что в Абхазии меньше возможностей для инициативы; с точки зрения футбола он вынужден играть вторым. Но есть ли у него какие-то конструктивные стратегические идеи по этому поводу? И, если можно, ответьте на вопрос Пааты: готова ли Абхазия к тому, что может предложить Грузия? Потому что как раз в последние несколько месяцев у меня есть определенные сомнения по этому поводу.
..
Арда Инал-ипа: То, что я слышу от Паата о необходимости учитывать абхазские интересы, разговаривать с Абхазией, я полностью согласен с это. Но Грузия предприняла некоторые шаги, которые этому препятствуют. Например, Закон об оккупированных территориях . На самом деле, я не думаю, что это каким-либо образом отражает реальность. Да, у нас есть российская база, но она появилась в результате того, что была реальная угроза со стороны Грузии, и она [Грузия] не подписывает этот договор о невозобновлении боевых действий. Если мы оккупированная территория, то с кем будет разговаривать Грузия? То есть налицо ab initio такая противоречивая позиция с их стороны. Мне кажется, она загнала в тупик тот, в общем-то, вполне прагматичный процесс, который мог бы развиваться.
Да, обсуждался вопрос о необходимости проведения переговоров; да, сопротивление этому есть в обществе, и тогда мы отказались от этой концепции многоуровневого диалога с Грузией.